Источник: В предгорьях Алтая. Очерки истории и культуры. – Барнаул. – Алтайское, 1998 г. С. 14-32

В XIX в. Чуйский торговый путь проходил через село Алтайское. Положение села Алтайское в предгорьях Алтая на старой дороге Чуйского торгового пути приводило сюда и купеческие караваны, и многих путешественников – исследователей Алтая и Центральной Азии. Через Алтайское прошли маршруты экспедиций В.В. Сапожникова, профессора Томского университета, ученого-натуралиста, географа 1861-1924). Описание с. Алтайского, а также других сел Алтайской волости можно найти в путевых заметках Виктора Верещагина, Григория Потанина, Николая Рериха, Вячеслава Шишкова, Николая Ядринцева, Петра Чихачева и других ученых старого времени. Отчеты об экспедициях публиковались в научных сборниках, журналах, ставших сегодня малодоступными широкому кругу читателей. Поэтому будет интересно рассказать об исследователях, побывавших  в с. Алтайском, опубликовать выдержки из их работ с описанием сел Алтайской волости второй половины XIX – начала XX веков

Потанин Григорий Николаевич (1835-1920) – географ, этнограф, известный сибирский публицист и общественный деятель. Проезжал Алтайское в декабре 1877 года, возвращаясь из двухлетней экспедиции по северо-западной Монголии.

Потанин Г.Н. От Кош-Агача до Бийска. 1877 год.

«В течение ночи мы доехали до деревни Сарасы, где наняли крестьян довезти нас нас протяжных прямо до Бийска. Деревни и села, расположенные по рекам Семе и Каменке, мы видели только из саней,  выходя в редких из них, чтобы напиться чаю. Таким образом и большое Алтайское село  мы видели только с дороги. Крестьяне здесь живут зажиточно; здешние избы и вообще образ жизни скорее напоминают город, чем великорусскую деревню. Баб в сарафанах нет, за исключением раскольничьих деревень; женщины ходят в платьях. Снаружи избы представляются пятистенками, иногда обшитых тесом, и всегда стоят внутри городьбы.

Это последнее, кажется особенность Алтая. Внутри избы: русская битая печь, окрашенная в ярко-белый цвет; ее подпечник, косяки и все брусья, а так же дверные и оконные косяки и самые двери размалеваны разными красками; иногда фантазия маляра изобразит на двери целое дерево в банке, усеянное крупными розанами. Всегда ситцевый полог с оборкой скрывает кровать с постелью, зеркало с белым рукотерником с тамбурными кружевами на концах, самотканое шерстяное одеяло, столы, покрытые скатертями, тоже собственного тканья, софы, стулья, гардинки на окнах и иногда ситцевые драпри, отделяющие куть от остальной избы. На окнах часто горшки с цветами. Только иконы мало изящны; особенно любимый священный мотив – Спаситель на площанице – картина аршинного размера, всегда поражающая своей аляповатостью…

Как 20 лет назад, так и теперь все еще стены крестьянской избы украшаются лубочными картинками, портретами генералов или иллюстрациями к легенде о злой жене или к некрасовской «Тройке». Хотя сибирский крестьянин и любит роскошь, но грамотность является в деревне только как последний предмет роскоши».

В селе Алтайском, как отмечал путешественник, находилась и квартира отдельного алтайского заседателя, призванного решать вопросы инородцев, хотя уместнее ему было бы находиться в Онгудае».

Ядринцев Николай Михайлович (1842-1894) – писатель, общественный деятель, исследователь Сибири. Летом 1878 г. совершил поездку в Горный Алтай, в том числе села Алтайской волости.

Ядринцев Н.М. Поездка по Западной Сибири и в Горный Алтайский округ. 1878 год.

«Из Улалы, пишет Ядринцев, – мы должны были повернуть на запад в деревню Ая и переплыли на перевозе около Аи через Катунь… Деревня Ая представляет собой тип горной деревни, она вся завалена огромными камнями, к которым примыкают, иногда постройки, под каменными навесами, обвитыми зеленью, ютятся группы женщин и детей. Каменистые  места дают, как говорят местные жители, мало простора для пашен; засевают от 5-ти до 15 десятин; урожаи до 125 пудов с десятины считают хорошими. Деревня заселена смешанным населением. Здесь есть переселенцы вятские, тобольские, пермские. Приволье мест и замечательно хороший климат этой местности привлекают переселенцев… Кроме хлебопашества, занятие жителей – пчеловодство; для пасек они как и крестьяне деревень Усть-Тубы и Талды, должны искать места на правой стороне Катуни. Между тем на этих местах ставятся деревни крещенных инородцев, что ведет к земельным спорам.

Далее Аи расположены по Катуни две последние деревни Усть-Туба и Талда, за которыми нет поселений по берегу; мы решились проехать по берегу Катуни до этих пределов. Деревни стоят в ущельях Катуни, иногда глыбы земли и камня падают в долину. Пашни расположены на высоте, как и пастбища. Земли пашут от 3 до 5 десятин, снимая 4 овина до 100 пудов. Покосы делят через 4 года, веревкой. Из продуктов скотоводства копят масло до 10 пудов от коровы – цена 5 руб. пуд, купцы продают за 6 руб. Деревни Каянча, Туба и Талда населены раскольниками и живут замкнуто. Мы здесь также встретили ищущих мест пермских переселенцев. “Что привлекательного жить здесь?” – спрашивали мы жителей деревень, расположенных в этих узких ущельях. “Обилие леса, пчеловодство и близость орехового промысла”. Однако мы слышали частые жалобы, что соседние инородцы ставят препятствия заниматься жителям этими промыслами, а соседняя деревня Манжерок завладела крестьянскими покосами на правой стороне реки.

От деревни Усть-Тубы дорога проездная только верхом, местность становится каменистой; горы теснятся к Катуни, река бежит в ущелье со страшным шумом, местами виднеются пороги или ворота с клокочущею пеною. Здесь нередко разбиваются плоты, сплавляемые с лесом из местности верст за 15 от Талды; недавно еще около Талды разбило 3 плота. Дикие виды окружают вас со скалами, кажущимися башнями и церквами, огромные обломки скатывающихся камней завалили теснину. Но среди этих камней и утесов везде видна самая прекрасная растительность: кусты черемухи, малины, смородины, жимолости, дикого хмеля, бузины, крыжовника, розы прорастают между камней. Иногда на огромных камнях, как притороченные, стоят огромные ели и сосны.

За деревней Талдой встречаются пещеры. Пещеры эти состоят из известняка и находятся в 5 верстах от деревни на левой стороне реки…

Далее к устью Семы по берегу не существует даже верхней дороги. Утесы приближаются к реке, огромные камни загромождают местность и делают ее непроходимою, поэтому дорога на Чую не могла быть здесь проложена, она идет из села Алтайского на Шебалино и Онгудай параллельно Катуни обходами и выходит на перевоз Корш- Куче.

Мы возвратились тою же дорогою на Аю. В скалах по левому берегу Катуни мы видели бадан и 11 июня созревшие ягоды клубники и земляники. Крыжовник, по местному названию “берзень”, был еще зелен. В горах водится, по словам крестьян, козел, волк, лисица, выдра, горностай, белка и косуля (“бун”). От Талды в 6 верстах к северу бежит речка Талдушка, которая не замерзает, как объясняют, от впадения в нее быстрых ключей…

От Аи мы проехали через деревню Каинчу в селение Алтайское. Если правая сторона Катуни пустынна, дика и покрыта лесами, то левый берег представляется более заселенным. Алтайская волость одна из богатейших. Село Алтайское тянется на четыре версты. Это большое торговое село… Занятие жителей – земледелие, пчеловодство, скотоводство, ореховый и звериный промысел в горах. Из хлебов здесь вызревают пшеница русская, рожь, ярица, овес, ячмень, просо и конопля. Урожаи в этой местности замечательные; снимается пшеницы от 120 до 150 пуд. с десятины, но бывало, когда снимали до 10 овинов, т.е. до 250 пудов. Пчел имеют некоторые до 800 и 1000 ульев…, число лошадей доходит до 100 и более на хозяина. Хлеб, преимущественно ячмень, расходится между калмыками; калмыки его поджаривают, толкут и пьют с кирпичным чаем. Скотом Алтайская волость торгует с Енисейской губернией, в ней закупается от 500-600 голов одним покупщиком. Коровье масло идет на Смоленскую ярмарку. Орехов волость приобретает до 1000 пудов…

В селе Алтайском мы также нашли зарождающуюся промышленность по выделке кож, а именно здесь выделывается маралина, буйнина и яман. Буйнину (шкуру косули) делают белую, черную и дымленую. Шаровары из такой замши стоят 3-4 рубля, рукавицы – от 50 до 70 копеек. Этот род кустарной промышленности мог бы развиться на Алтае. Белка стоит в Алтайском селе от 10 до 15 коп. штука; шкура ямуранки – по грошу и по 1 коп.; колонок от 50 до 70 коп; маралья шкура – от 5 рублей. Породы рыб, добываемых в Катуни, – нельма, таймень, хариус, язь, ускуч. Ловятся неводами и саками.

Алтайская волость расположена на 19200 кв. верстах. В волости нынче считается 13632 жителя, 32 деревни, православных церквей 4 и 1 единоверческая, кабаков 1, складов 2. Зато нет ни одной школы. Всего в волости засеяно было хлеба 23677 четвертей, снято 61369; мельниц в волости 88 водяных и 1 – колесная; обработка десятины обходится в 13 руб., чистый доход – от 5 до 8 руб. Лошадей в волости 22700, рогатого скота 24341, овец 19400, свиней 5333. Пчеловодство к 1 января 1878 г. равнялось 44200 ульям.

В волости в настоящее время 167 семей переселенцев, еще не перечислившихся. Переселенцы, которые устраиваются в Алтайской волости, из губерний Самарской, Тамбовской, Воронежской. Симбирской, Тобольской, Пермской, Вологодской, Харьковской (хохлы), Оренбургской и Уфимской. По отзывам это население весьма трудолюбивое. Многие применяют здесь лучшие способы хозяйства. Новоселы ввели молотилку. Хлеб местные крестьяне жали, переселенцы научились его косить. Они устраивают маслобойни, и некоторые привозят с собой лучшие породы скота и птицы…

Значительная доля благосостояния алтайских жителей обуславливается богатою природою края… Переваливая из долины в долину, видя характер этих долин, эти бесконечные луга, сочные травы, огромное обилие лесов, начинаешь понимать, что каждая из этих долин может поместить маленькое европейское государство. Здесь могут существовать сотни сел и деревень, а обширные города могут уместиться на каждом из плато, выдвигаемых террасами гор. Недаром стремительным потоком течет сюда колонизация, ко всем этим долинам от Ануя до Катуни.

Несколько проблем г. Бийска, поднимаемых Николаем Михайловичем, касаются непосредственно Алтайской волости. Прежде всего это развитие торговли с Монголией и Китаем по Чуйской дороге.

“Мы застали Бийск в момент, когда он был заинтересован… проведением дороги на Чую и отправлением караванов во Внутренний Китай. Колёсная дорога доходит ныне только до Онгудая, далее вьючный путь до русских лавок на Чую весьма затруднителен по случаю скалистой дороги и 9 бомов. Дорога эта в последнее время все чаще проходится путешественниками. Ранее эта дорога описана Чихачевым в 1842 году, Радловым в 1866 и Ковригиным в 1856 году. Ныне несколько раз по этой дороге уже проследовал г.Потанин с топографом Рафаиловым, г.Певцов, Орлов и др. По одним сведениям, проведение дороги здесь должно стоить не менее 100000 рублей, другие же предполагают до 50000 руб. Во всяком случае, бийское купечество хлопочет об осуществлении этой дороги…

В 1876 году Томским начальством вновь выдвинут был вопрос о колонизации Алтая и предложено заселение трактов в средине Алтая, как и допущение крестьянских поселений по Чуйскому и другим путям; таким образом назначено 16 пунктов от селения Алтайского до Кош-Агача…”

Так что строительство торгового пути и переселенческое движение должны способствовать дальнейшему развитию этого района, к которому можно с полным правом отнести слова Ядринцева, сказанные в целом об Алтае, как “благословеннейшего уголка Сибири”.

Путешественник дает и этнографическую характеристику пройденного района, подчеркивая “неимоверную смесь населения”. Ядринцев замечает, что “…некоторые деревни, находящиеся под влиянием колонизации имеют вид чрезвычайно пестрого населения из множества представителей великороссийских и южнорусских губерний, со-храняющих не только тип, но костюм, говор и т.п. Резко выделяющимися типами являются инородец, туземец-сторожил и “новосел”, часто во втором поколении, однако, совершенно сливающийся с местным населением. Несколько замкнутую жизнь ведут разве что древние обитатели Алтая старообрядцы, но и они выделили представителей в смешанные деревни. Тем не менее они до сих пор успели сохранить вынесенные типичные черты и склад жизни, отличающий их от всех других. Это тип коренного населения Алтая, ядро его, которому Алтай обязан много своим заселением. По происхождению это заднепровские раскольники, выселенные сюда и известные под именем “поляков”. После разорения Соловецких скитов раскольники удалились в Подолию; при Елизавете, в 1764 году, когда вошли наши войска, часть этих раскольников из Черниговской губернии и с Ветки была переселена за Байкал, где они существуют под именем “семейских”, другая часть поселена около Усть-Каменогорска, по линии. Они известны в Алтае под именем “поляков”, хотя чистокровные русские… Ныне они значительно расселились: деревни поляков тянутся по Усть- Каменогорской линии и отсюда перешли на Бух-тарму, наконец, и в Северный Алтай. Мы видели их представителей в Алтайской и Ануйской волостях…”

Безусловно, центрами “поляков” в Северном Алтае были Сибирячиха, Топольная, а наиболее чистый тип сохранился в деревнях около Усть-Каменогорска, как подчеркивал Ядринцев. Но именно потому, что в Алтайской волости этнограф тоже встречал “поляков”, мы считаем возможным привести их описание.

“Это крепкое и породистое население, оставшееся верным старине и ее преданиям. Оно отличается и жилищами, и костюмами от местного населения. Замужние женщины носят кички, шитые позументом, назатыльники, шитые шелком и бисером. Девицы окутывают голову платком, сарафаны у них ярких цветов, с особыми фартуками с рукавами; серьги их с лебяжьим и утичьим пушком; женская шуба с лисьим воротником, на концах которого пришивают две ленты, – это необходимое приданое. Жилища поляков расписаны красками и изукрашены разными обоями, цветными скатертями и шитыми полотенцами. Этими яркими, иногда кумачными полотенцами увешаны все стены. Мужчины ходят в вышитых рубахах, летом в поярковых шляпах, с мушками из гаруса. Зимою – в шапках с красным верхом наподобие конфедераток, некоторые украшают бахромой даже сапоги. Кроме того, у мужчин на шее иногда бисерные цепочки… Все они принадлежат к поморской секте, не соприкасаются с мирянами, едят из особой посуды и поэтому зовутся чашниками, не курят табак…”

Цитируется: Ядринцев Н.М. Поездка по Западной Сибири и в Горный Алтайский округ//Записки Западно-Сибирского отдела Императорского Русского Географического Общества. Кн.II. 1880

Верещагин Виктор Иванович (1871-1956) – исследователь Алтая, преподаватель естествознания Барнаульского реального училища, создатель ботанического отдела Барнаульского стественно-исторического музея. В июне 1907 года побывал в Алтайском.

Верещагин В.И. От Барнаула до Монголии. 1907 год.

9 июня рано утром мы были в Бийске… Не останавливаясь в Бийске, мы прямо с парохода направились в Алтай. Переправившись в городе через широкую, быструю Бию на пароме, оставляем за собой заречную часть Бийска (Амур) и едем сначала вдоль левого берега Бии. Но вскоре дорога сворачивает на сыроватые низкие луга, раскинувшиеся между Бией и Катунью и пестреющие желтыми колокольчиками лилии…

С берега Катуни, у перевоза против села Катунского, хорошо видна гора Бабырган, наиболее высокая вершина предгорий Алтая. К западу от него потянулись невысокие хребты со склонами, покрытыми лесом. Переправившись через Катунь на пароме, мы прибыли в большое село Катунское, расположенное вдоль левого берега Катуни. Большая рыбная река, обширные заливные луга, прекрасные пашни, близость города вполне обеспечивают жителей. Об их зажиточности говорит и вид села с хорошими, иногда даже щеголеватыми постройками.

Из Катунского в с. Алтайское, расположенное уже в предгорьях, ведут два пути: прямая проселочная дорога степью (верст 50) и земский тракт через Смоленское и Старую Белокуриху. Второй более длинный путь представляет интерес для туриста в том отношении, что в 9 верстах от Старой Белокурихи расположены теплые минеральные ключи на речке Большой Белокурихе, как раз там, где оканчивается степь и начинаются предгорья Алтая. Но этот алтайский курорт крайне неблагоустроен и даже лишен хорошей питьевой воды.

Я избрал кратчайший путь. Дорога идет по слегка волнистой степи. Лесу нет. Лишь там и сям маячат небольшие рощицы осины и березы. Это пасеки, вообще многочисленные в здешнем краю. Следует отметить, что алтайскому пчеловодству, по-видимому, предстоит большая будущность. Алтайским медом начинают интересоваться пчеловоды Европейской России. На пароходе я встретил киевского пчеловода, который изучал пчеловодное дело на Алтае и рассказывал, что в Киеве специалисты признали высокие качества алтайского меда и что возникла мысль об устройстве южнорусскими пчеловодами пасек на Алтае. Причем предполагается поставить это дело на широкую ногу.

Солнце припекает все сильнее и сильнее. Над застывшей в истоме знойного дня степью несутся звонкие трели жаворонка. Над полями реют белые луни, высматривающие грызунов. Последние здесь многочисленны: мыши, полевки, цокоры, суслики или, по-здешнему, ямуранки. По склонам холмов разбросаны четырехугольники посевов. На зеленеющих пашнях пестрыми пятнами виднеются крестьянки, полющие хлеб. Без этого здесь нельзя. Иначе буйный рост сорных трав на здешнем тучном черноземе заглушит посевы. Почва так плодородна, что удобрение излишне. Благодаря близости гор засухи сравнительно редки. Урожаи замечательно хороши. Но лесу вплоть до Алтайского нет…

Перед самым Алтайским небольшой подъем. С горы открывается вид на громадное с. Алтайское, раскинувшееся на 5 верст по длине р. Каменки. Это богатое село является значительным хлебным центром, обслуживающим Горный Алтай. Долина замкнута довольно высокими горами. В прогалинах между ними синеют еще более высокие хребты.

Дорога сейчас же за селом пересекает р. Каменку. Летом это ничтожная речонка, но весной во время таяния снегов она сильно бушует, что видно по массе нанесенных ею камней. Вскоре за Алтайским у самой дороги выступают скалы с глянцевидными кожистыми листьями бадана и маральника, заменяющим здесь алтайскую розу…

Дорога скоро приводит в долину р. Сарасы, принадлежащую к числу наиболее теплых долин Алтая. Здесь в деревне Сарасе (в 7 верстах от Алтайского) прекрасно растут яблони. Но они не привиты и приносят кислые и почти несъедобные плоды. Склоны покрыты отличными сочными лугами. Весной этим склонам особую привлекательность придают крупные ярко-пунцовые цветы алтайского пиона или марьиных кореньев. Но лес на склонах долины весь истреблен, и только уныло торчащие пни говорят о том, что еще недавно здесь росли громадные лиственницы в несколько обхватов толщиной. Невольно возникает опасение, останется ли что-нибудь от лесных богатств Алтая к тому времени, когда русский человек научится, наконец, относиться бережно к дарам природы?…

Цитируется: Верещагин В.И. От Барнаула до Монголии. Путевые заметки// Алтайский сборник. Т. IX. 1908. – С. 3, 5-10.

Чихачев Петр Александрович (1808-1890) Географ-путешественник, исследователь Алтая, автор труда “Путешествие в Восточный Алтай”. В 1842 г. маршрут экспедиции прошел через с. Алтайское.

П. Чихачев. Восточный Алтай. 1842 год

“Река Бия, на которой стоит Бийск, широка, красива и ничем не уступает Оби. Как и у Оби, правый берег Бии крутой, а левый очень низкий, сливающийся с зеленеющей лесистой равниной. Хотя в Бийске меня предупредили о том, что снег вряд ли уже растаял в районе, я не мог побороть нетерпения выступить в поход. Мы выехали из го­рода 23 мая (4 июня). Погода была переломная, но жаркое солнце возвещало пробуждение приро­ды. Места, которые мы проезжали, довольно густо поросли деревьями и кустами, покрытыми распускающимися листьями. Лесная ветреница, а также касатик русский поднимали со всех сторон свои ярко окрашенные лепестки. Склоны гор были украше­ны прелестными астрагалами, среди которых осо­бенно много было астрагала широколистного и астрагала Шангина. Мы проезжали по высокому плоскогорью, простирающемуся вдоль правого берега Бии и отделенному от реки довольно об­ширной равниной. Часто встречающиеся обнаже­ния позволили представить себе геологическое строение этой местности. Всюду мощные слои на­носного песка, поверхность которых чаще всего скрыта пышной растительностью.

В том месте, где Бия сливается с Катунью, примерно в 16 верстах от Бийска, мы переправи­лись через реку. В двух верстах от переправы рас­положена деревня Иконниково. В деревне мне удалось собрать несколько экземпляров смолевки Хельманна.

Мы быстро продвигались по слегка холми­стой поверхности. Прекрасные лошади неслись как ветер по естественному шоссе. Вскоре Катунь скрылась, и мы вновь встретились с нею лишь тогда, когда нам пришлось совершить рискован­ную переправу. В 10-12 верстах от берега Катуни почти параллельно реке расположен ряд холмов. Более или менее болотистую равнину между хол­мами и рекой можно рассматривать как часть прежнего русла Катуни, которое, следовательно, должно было быть некогда в 15 раз шире.

Мы сменили лошадей в Красноярске, находя­щемся в 25 верстах от Иконникова. Это еще со­вершенно русская деревня: ничто там не напоми­нает Азию. Но уже на горизонте начинают смут­но вырисовываться серебристые вершины Алтая. К сожалению, мы еще не скоро смогли насладить­ся зрелищем этой обетованной земли – цели наше­го тягостного и утомительного путешествия почти в пять тысяч километров. Неровности хол­мистой поверхности, по которой мы так быстро проносились, то и дело скрывали от наших глаз эту утешительную картину.

Местность была все еще покрыта однообраз­ной корой делювия. Поэтому я испытал приятное чувство при виде первого обнажения твердой по­роды, находящегося у самой деревни Сетовка, примерно в 63 верстах от Бийска. Порода состоит из гранита, содержащего полевой шпат цвета со­ломы с перламутровым блеском, кристаллы тур­малина и черного амфибола и чешуйки слюды. Порода эта сильно действует на магнитную стрел­ку. Гранит образует несколько холмов, располо­женных вдоль левого берега речки Каменки. Про­слойки гранита недавнего происхождения, с более мелкими зернами и более плотным строением, пересекают породу и заметны издали благодаря яркой окраске. Мощные осадочные слои, состоя­щие как из чернозема, так и из гранитного песка, возникшего при разрушении породы, вскоре скрывают ее от глаз наблюдателя.

Вероятнее всего, та же порода слагает округ­лые холмы, тянущиеся вдоль левого берега Ка­менки, по которому мы следовали 20 верст до де­ревни Нижнекаменка. Речка извивается среди пре­красных лугов, причем по мере приближения к де­ревне местность становится все живописнее, напо­миная альпийские пейзажи. Наконец мы прибыли в Алтайскую волость (называемую также Верхне-каменкой), где оставили экипажи, чтобы продол­жать путь верхом. По пути в Верхнекаменку мне прямо не терпелось поскорее достигнуть этого пункта, так как только отсюда для меня начина­лось настоящее “алтайское странствование”. Пока я ехал в экипаже по почтовому тракту, правда глухому, я еще не мог полностью ощутить того, что вступил на девственную землю и нахожусь в пределах Азии.

На следующий день чуть свет мы все заволно­вались, снаряжая наш караван… К тому же никто не мог поделиться со мной опытом, так как ма­ршруты исследователей, побывавших до меня в районах Алтая, кончались как раз в том самом месте, где начинался мой…

Наконец, когда все было готово, караван, со­стоявший из 52 лошадей, двинулся в путь. Речка Каменка находилась по левую сторону от нас. Она протекает по суживающейся ложбине, окайм­ленной двумя рядами гор. Они состоят из серова­того известняка, довольно кремнистого и очень напоминающего кремнистый сланец, или лидит. По-видимому, известняк залегает непосредствен­но на граните, который за пределами поселка Ал­тайский отчетливо не проявляется, но вновь воз­никает вблизи деревни Сараса, находящейся в 18 верстах от Алтайского. Этот гранит мелкозернис­тый и несколько отличается от сиенитового гра­нита Сетовки. Полевой шпат красноватого оттен­ка, но примесь альбита иногда придает всей поро­де беловатый цвет. На небольшом расстоянии от реки Сарасы гранит сменяется тальковым слан­цем, который, несомненно, способствует сырости в этой ложбине.

На равнине, украшенной цветами, мне уда­лось заметить изящный шахматовидный рябчик великолепный первоцвет желтый гусиный лук и хохлатый истод.Таль­ковый сланец, чаще всего лежащий под мощными слоями жирного и плодородного чернозема, по­крывает гребни гор, возвышающихся на левом бе­регу Сарасы. Прежде чем достичь деревни Черга (Усть-Чергинская), нам пришлось три-четыре раза переправляться через эту реку. Около устья потока Октиль можно наблюдать частые перехо­ды от талькового сланца к “нормальному” гли­нистому сланцу. Последний зеленоватого цвета, немного лоснится и имеет очень слоистое стро­ение. Он не пенится при взаимодействии с кисло­тами, хотя связь между глинистым сланцем (как “нормальным”, так и тальковым) и известняком очень тесная.

Смешение этих пород с известняковым оса­дочным слоем, сильно развитым в небольшой до­лине Сарасы, часто так неуловимо, что кажется, будто это изменение одного вещества, вызванное извержением граносиенитовых масс. Как по стро­ению, так и по цвету сама известняковая порода претерпевает ряд значительных изменений. Она то неслоистая, с большим количеством кристал­лических зерен, пересеченная жилками калишпата, серая, то слоистая, пластинчатая, самых раз­нообразных оттенков – от блестящего черного, свойственного обычно глинистому сланцу, до темно-красного, напоминающего аспидные слан­цы (шиферы) некоторых мергелей в Калабрии и Принципато.

Этот сланцевый слоистый известняк встреча­ется особенно часто в окрестностях деревни Черга, где он незаметно переходит в глинистый сланец, а последний, в свою очередь, – в слюдяной сланец. Глинистый сланец не менее разнообразен, чем известняк, как по строению, окраске и т. д., так и по составу. На небольшом расстоянии от де­ревни Сараса он постепенно переходит в сланце­вую породу, состоящую из тонких кристалличес­ких, почти прозрачных пластинок светло-красного цвета, форма и плотность которых очень раз­личны. Между этими пластинками ясно видны прослойки сланца, выделяющиеся более темным, фиолетовым оттенком.

Цитируется: П. Чихачев. Путешествие в Восточный Алтай. М., 1974. – С. 34-37.

Шишков Вячеслав Яковлевич (1873-1945) Писатель, инженер-исследователь трассы Чуйского тракта.

В.Я. Шишков. По Чуйскону тракту (путевые очерки)

ОТ АЛТАЙСКОГО ДО МУЮТЫ  …Алтайское – большое торговое село. Больше 5 тысяч жителей. Каменные торговые помещения. Большой магазин Фирсова, бийского купца. Приказчики в воротниках и манжетах, кассирша в модной прическе – все на городской лад. Как раз базарный день был. Народу множество. По дорогам все подъезжают и подъезжают. Народ рослый, краснощекий, широкий в кости.

По главной улице на некоторых домах и лачугах самодельные вывески: здесь пимокат живет, тут слесарь, там сапожник. На одной вывеске надписи нет, на ней нарисована палитра, большой бильярд и к нему привязана маленькая лошаденка. Вот и разгадай этот ребус….

От Алтайского к Черге дорога все время идет в узкой долине. Горы со всех сторон встали. Издали кажется, что нет пути вперед, что ямщик с дороги сбился, не туда несут кони. Кругом горы. Куда ж пойдет дорога? Она нырнула вниз и стелется по дну долины возле самой речки. Речка играет, весной воды много, быстро струится навстречу нам.

…По пути большое село Сараса, надвое разрозненное речкой. Милое весной село. Сплошной черемуховый сад. Белыми пушистыми гроздьями цветет черемуха. Бледно-розовыми бутонами цветут в садах дикие яблони. Ароматом пропитан воздух. Во дворах лачуг и избушек зеленые луговинки. Сараса шумит, свежая и прозрачная…

…Горы вы, горы Алтайские! Кто разукрасил вас цветами и травами в ваш весенний медовый месяц май!

Зеленые, зеленые крутые горы. Скалы выступают, шершавые. Одна, другая терраса перед горами. А в ущельях, среди зеленых кустов, разбросаны розовые букеты маральника. Вот они окружили, как школьники любимую учительницу, как дети мать, только что зазеленевшую молодую лиственницу; там унизали подножие скатившегося с кручи обломка скалы; там розовой дорожкой стегнули к самому верху сопки. Нет, это не человек украсил розами склоны гор и их лесистые ущелья. А бордюры желтой акации, а бутоны огоньков, синие ирисы, марьины коренья? Не белый ли ангел по зорям утренним слетает с белых вершин снегов в долины и рукою райскою украшает склоны гор?

В кустах боярки и акации, среди зарослей тальника и черемухи, что кудрявой стеной встали по берегам речек, звоном звенит птичья многоголосная песня. И откуда их столько набралось, этих порхающих цветов Алтая?

А на полях, в густых горных травах, ютится в множестве прелестный голосистый жаворонок. Что за милая, радующая душа птички: вьется и вьется над своим гнездом, над желторотыми птен­цами своими, и все поет, и все поет, и молится, и плачет Святая птица, безгрешная. Нет ни к чему в ее сердце зла, одна любовь, один гимн радости бытия, один восторг. Безгрешное творенье, солнцево дитя.

Цитируется: Шишков В. Чуйские были. Путевые очерки. – Барнаул, 1986 г. 

Николай Константинович Рерих (1874-1947) – художник, сценограф, философ, писатель, путешественник, археолог, общественный деятель.

В Центральноазиатской экспедиции (1925-928) Николая Рериха участвовали Е.И. Рерих, Ю.Н. Рерих, лама-Геген, а также двое амери­канских сотрудников рериховских учреждений – Зинаида Фосдик и её муж Морис Лихтман. Днев­ник Фосдик на английском языке хранится в музее им. Рериха в Нью-Йорке (1).

Дневник экспедиции на Алтай семьи Рерихов летом 1926 года (из воспоминаний Зинаиды Фосдик)

…30-го июня прибыли в Бийск, после долгого дня плавания по Оби. Опоздали на полтора дня сравнительно с расписанием. Город небольшой, тихий. Наняли возниц, четыре брички, упаковали все вещи, купались, и целый день просидели вмес­те, принимая сообщение…

1 августа 1926 г. Выехали позднее, чем наме­чалось. Е.И. крайне не понравился возница Эдоков, она сказала, что мы хлебнем с ним горя, и просила нас отказаться от него и нанять других лошадей, брички и возчика. Мы не послушали ее, но ее слова были, как всегда, пророческими. Вся поездка оказалась очень опасной из-за Эдокова. В Красный Яр добрались поздно, не могли найти приюта на ночь, и пришлось ехать дальше до села Алтайское, где был барак, полный людей. Н.К. и Морису пришлось просидеть полночи, облокотясь на стол, а другие, Юрий, Е.И. и я, сидели в бричках. Нам стало ясно, что Эдоков даже не знает дороги, а лошади его плохи. На следующее утро, проблуждав несколько часов в поисках пути, мы двинулись по совершенно ужасной доро­ге, сплошные камни, к Баранче, делая за несколь­ко часов десять верст. Во время езды по этой до­роге Морис выпал из брички, но, по счастью, не пострадал. Тогда мы достали двух лошадей, и Морис и Юрий поехали верхом. В Баранче мы ос­тановились в доме Бочкарева, бывшего строевого солдата, очень способного молодого человека, который заведует кооперативом и налаживает из­дание местной газеты. Нас посетило несколько “кержаков”. Е.И. и я спали в одной комнате, му­жики – в другой на столах. Рано утром выехали в Тоурак, где остановились на обед в доме молодой незамужней женщины, учительницы, которая была очень приветлива, но выглядела довольно печальной. Тронулись дальше сразу после полу­дня, тотчас же попали под проливной дождь, такой сильный, что пришлось на час остановить­ся в небольшой избе, а затем двинулись дальше. По дороге лопнуло колесо, насчет которого у нас были опасения уже с самого начала, с Бийска. Пришлось ехать дальше в трех бричках до села Мариинское, где переспали в нищенской лачуге местной татарки. Утром колесо было починено и мы переправились через Эдингол. Восторгались величием природы, видами гор, яркими красками и удивительными цветами, растущими повсюду. Наконец прибыли в Черный Ануй; не слишком красивый, но очень чистый дом. Интересно, что поблизости есть пещеры, около 70 саженей длины; в них найдены кости и надписи. Также за­метно изменился климат, сильные ветры, много комаров. Покинув Черный Ануй, мы надеялись в тот же день прибыть в Усть-Кан.

…Дорога и пей­заж совершенно восхитительны – ковры из голу­бых, лиловых, желтых, розовых цветов! Е.И. чуть не плакала от радости при виде этой красоты. Любовались необычайными контурами гор, их причудливыми формами и лилово-синими оттен­ками…

Условия жизни самые примитивные, но люди сердечные, стараются сделать для нас все, что могут. Из-за дождей в деревне такая грязь, что до­браться до Е.И. и Н.К., а также передвигаться по деревне можно только на лошади. Н.К. и Морис собирают сведения о Беловодье. Здесь все верят в эту страну, в которую можно попасть лишь после долгих странствий по степям, претерпев голод и всякие лишения; многие, кто отправился туда, больше не возвращались. Также было, что вышла женщина оттуда, очень красивая, со смуглой кожей. Все здесь говорят о Беловодье. Можно по­думать, что чуть ли не со всего мира стекаются на Алтай те, кто мечтает туда попасть. Дед Атаманова, в доме которого остановились Рерихи, много лет назад ушел искать Беловодье. Судя по расска­зам, они, вероятно, дошли до Монголии и там ви­дели женщину с темной кожей, в белых одеждах, и слышали звон колоколов. Но они не смогли выне­сти трудностей пути и вернулись назад. Здесь также жила чудь, народ, который не пожелал под­чиниться тирании белого царя и ушел под землю. Нам показывали место, засыпанное камнями, с зияющими дырами в земле, куда якобы ушла чудь в свои подземные убежища. Такая же легенда о подземном народе агарти известна гораздо южнее, в Тибете и Индии…

Опять рассказы о Беловодье. Великие люди живут там, справедливые. Много подземных ходов ведут к ним. Но мало кто видел их. Неко­торые из этих людей живут в других странах, даже в Америке. Мы посылаем отсюда людей по разным направлениям, чтобы обследовать эти места, и они привозят интересные сведения. Пред­стоят две поездки к Белухе.

1. Русский перевод опубликован в журнале Свет Огня, ноябрь, 1990

 

Источник: В предгорьях Алтая. Очерки истории и культуры. – Барнаул. – Алтайское, 1998 г. С. 14-32, ил.