Рерих Н. К. (1874—1947), российский живописец, театральный художник, археолог, путешественник, писатель и философ-мистик. Один из самых ярких и популярных мастеров русского символизма и модерна, человек-легенда.

Учился в Академии художеств (1893 – 1897) у А. И. Куинджи, а также в студии Ф. Кормона в Париже (1900 – 1901). Был членом объединения “Мир искусства”, занимая пост его председателя в 1910 – 1918 гг. На рубеже веков активно занимался археологическим изучением славянских и угро-финских древностей. В 1899 – 1904 написал большой цикл архитектурно-исторических живописных этюдов русских городов; создает эмоциональные, красочно-декоративные композиции, навеянные историей Древней Руси (“Гонец”, 1897; “Заморские гости”, 1901; “Город строят”, 1902). Насущной философской проблемой для Рериха становится охрана памятников старины. В этот период Рерих также активно работает и в монументально-декоративном искусстве, став одним из самых ярких представителей “церковного модерна”, обновляющего традиционную византийскую иконографию.

С 1920 он живет за рубежом, главным образом в США. В 1921 выходит его сборник стихов “Цветы Мории”. С 1923 начинает из Сиккима свою знаменитую Трансгималайскую экспедицию с целью исторического, этнографического и топографического исследования Внутренней Азии. В 1924 – 1928 гг. совместно с сыном Ю. Н. Рерихом и в 1934 – 1935 гг. совершил экспедиции в Индию, Китай, Монголию и другие страны Центральной и Восточной Азии. Духовным итогом путешествий по Внутренней Азии стали книги “Алтай – Гималаи” (1927) “Сердце Азии” (1929) и “Шамбала” (1930), “Врата в будущее” (1936).

В 1929 для обработки результатов экспедиции и дальнейших изысканий — как гуманитарных, так и естественнонаучных — Рерих учреждает Институт гималайских исследований “Урусвати” в долине Кулу (Западные Гималаи), сделав его постоянной своей резиденцией. В конце 1920-х гг. закрепляется классический стиль Рериха-художника. Он пишет сразу несколько картин, которые слагаются в единые циклы, рассматривая историю и природу как процесс единой “космической эволюции”. Свои философские проповеди он издает в книгах “Держава Света” (1931) и “Твердыня пламенная” (1933), а мистическое кредо живописно выражает в картинах «Матерь Мира» (1924) и “Мадонна Орифламма” (“Владычица Знамени Мира”, 1933).

Рерих — инициатор движения в защиту памятников культуры (в 1954 заключен Международный пакт Рериха по охране культурных ценностей). Музей Рериха был открыт в 1924 в Нью-Йорке, В Москве (с 1992) существует Международный Центр Рерихов.

Н. К. Рерих на Алтае 1926 г.

В августе 1926 г. в составе Центральноалтайской экспедиции Уймонскую котловину посетил Николай Константинович Рерих, выдающийся русский художник, явившийся основателем философского течения, которое до сих пор имеет множество последователей во всем мире.

В экспедицию входили: Николай Константинович Рерих (27.09.1874 – 13.12.1947), его жена Елена Ивановна (12.02.1879-5.10.1955), их сын Юрий, тибетский лама Геген, рабочий экспедиции ладакец Рамзана, журналист и исследователь Морис Михайлович Лихтман и Зинаида Григорьевна Фосдик, ставшая впоследствии директором музея Н.Рериха в Нью-Йорке.

«Выехав в четверг 22 июля 1926 г. из Москвы поездом, экспедиция прибыла в Новосибирск 26 июля. Путь от Новосибирска к предгорьям Алтая пролегал по Оби, одной из величайших рек Сибири. В Барнаул путники прибыли 28 июля. Путешествие по Оби завершилось 30 июля на пристани “маленького, очень тихого города” Бийска, куда пароход подплыл с опозданием на полтора дня. В этих местах уже явственным становилось приближение Алтая: прохладнее стал воздух, чувствовалось дыхание гор, а река, все еще сохраняя свое величие, причудливо петляла меж высоких и крутых берегов.

От Бийска начинался путь по долинам Алтая в глубь горной страны. Здесь предстояло нанять возниц с четырьмя телегами для багажа и выбрать дорогу в сторону Белухи, где поблизости от нее, на правом берегу Катуни, у подножия Катунского хребта, располагалось избранное для устройства стационарной базы экспедиции старинное русское село Верхний Уймон.

Это село было, несомненно, интересно как одно из самых древних поселений края, основанное людьми, весьма примечательными, — строптивыми характером крестьянами западных областей России, которые назад бежали в Сибирь от тяжкого гнета господ, а главным образом из-за дерзкого неприятия реформ Никона и Петра Великого. С тех пор они жили в труднодоступных, в значительной мере изолированных от внешнего мира теснинах Алтая, бережно сохраняя быт и уклад старорусской жизни, что всегда привлекало Н. К. Рериха.

Верхний Уймон был, наконец, привлекателен для Н. К. Рериха и тем, что по соседству с ним размещались аилы коренных жителей Алтая и, значит, там же открывались заманчивые перспективы изучения всего связанного с аборигенной культурой. Маршрут в сторону Верхнего Уймона был начат 1 августа и пролегал через села Красный Яр, Алтайское, Баранча, Тоурак, Мариинское, Черный Ануй, Усть-Кан, Курлык, Абай, Усть-Коксу.

В селе Алтайском постоялая изба оказалась настолько переполненной людьми, что Н.К. Рериху и М.М. Лихтману пришлось провести ночь в беспокойной дремоте за столом, опершись на локти, а остальные нетерпеливо дожидались утра прямо на телегах.

В Баранче экспедицию приютили в доме бывшего солдата Бочкарева. На следующий день караван без особых приключений прибыл в Тоурак, где довелось отобедать в доме доброй молодой учительницы. Н. К. Рерих во время встреч с сибиряками, и с особым удовольствием вел разговоры с учительством, удовлетворенно поговаривая обычно после бесед: «Какие славные учителя в этом краю!» В селе Мариинском экспедиция остановилась в «жалком домишке местной алтайки». За Мариинским Алтай проступил сквозь туман во всей величавой красоте горных вершин и роскошном буйстве растительности. Скалы и долины поражали разнообразием переливов красок. Здесь преобладали тона синие и зеленые, но когда на скалах появлялись открытые поляны, то глаза разбегались при виде обширных ковров цветочного многоцветия. Более всего Н. К. Рериха поразили в алтайской растительности невиданно высокие травы и цветы, «звонкие, золотистые, синие, пурпуровые». В них буквально скрывался из вида, будто тонул, всадник с лошадью, встречный алтаец, пугливо удивленный непривычным обличьем чужаков, которые для чего-то вдруг пожаловали в его страну.

В поселке Черный Ануй временным «бивуаком» стал «не очень красивый, но очень чистый дом». В ходе бесед с хозяевами Н.К. Рериху было сообщено известие, весьма его взволновавшее: невдалеке от селения, на Караголе, местные жители знают пещеры, протяженность и глубина многих из которых остается неизвестной. Впрочем, одна из пещер в длину будто бы достигает около 70 саженей. Упоминались и многозначительные находки: какие-то надписи, возможно, древние, а также кости животных. Вот они, первые, достойные подробных исследований, памятники! Приходилось лишь сожалеть, что затянувшийся путь, да и дождливая погода тоже не позволяли приступить к делу тотчас же. После выезда из Тоурака начался дождь, который постепенно перешел в ливень такой силы, что пришлось переждать его в небольшом домике, встреченном на дороге. А затем сломалось и колесо одной из телег и пришлось добираться до ночлега в селе Мариинском на трех телегах. Николай Константинович, однако, не терял присутствия духа, находил во всем интерес, и многое из того, что для иного было пустым звуком, для него представлялось значительным. Взять те же названия сел Баранча, Тоурак или обозначения речек и урочищ, как их величают алтайцы. По этому поводу Н.К. Рерих говаривал вполголоса: «Как напевен лад, как созвучный звон!»

(В.Е. Ларичев, ЕЛ. Маточкин. Рерих и Сибирь. Новосибирское кн. изд-во, 1993).

Дневник экспедиции на Алтай семьи Рерихов летом 1926 года (из воспоминаний Зинаиды Фосдик)

«…30-го июня прибыли в Бийск, после долгого дня плавания по Оби. Опоздали на полтора дня сравнительно с расписанием. Город небольшой, тихий. Наняли возниц, четыре брички, упаковали все вещи, купались, и целый день просидели вместе, принимая сообщение…

1 августа 1926 г. Выехали позднее, чем намечалось. Е.И. крайне не понравился возница Эдоков, она сказала, что мы хлебнем с ним горя, и просила нас отказаться от него и нанять других лошадей, брички и возчика. Мы не послушали ее, но ее слова были, как всегда, пророческими. Вся поездка оказалась очень опасной из-за Эдокова. В Красный Яр добрались поздно, не могли найти приюта на ночь, и пришлось ехать дальше до села Алтайское, где был барак, полный людей. Н.К. и Морису пришлось просидеть полночи, облокотясь на стол, а другие, Юрий, Е.И. и я, сидели в бричках. Нам стало ясно, что Эдоков даже не знает дороги, а лошади его плохи. На следующее утро, проблуждав несколько часов в поисках пути, мы двинулись по совершенно ужасной дороге, сплошные камни, к Баранче, делая за несколько часов десять верст. Во время езды по этой дороге Морис выпал из брички, но, по счастью, не пострадал. Тогда мы достали двух лошадей, и Морис и Юрий поехали верхом. В Баранче мы остановились в доме Бочкарева, бывшего строевого солдата, очень способного молодого человека, который заведует кооперативом и налаживает издание местной газеты. Нас посетило несколько “кержаков”. Е.И. и я спали в одной комнате, мужики – в другой на столах. Рано утром выехали в Тоурак, где остановились на обед в доме молодой незамужней женщины, учительницы, которая была очень приветлива, но выглядела довольно печальной. Тронулись дальше сразу после полудня, тотчас же попали под проливной дождь, такой сильный, что пришлось на час остановиться в небольшой избе, а затем двинулись дальше. По дороге лопнуло колесо, насчет которого у нас были опасения уже с самого начала, с Бийска. Пришлось ехать дальше в трех бричках до села Мариинское, где переспали в нищенской лачуге местной татарки. Утром колесо было починено, и мы переправились через Эдингол. Восторгались величием природы, видами гор, яркими красками и удивительными цветами, растущими повсюду. Наконец прибыли в Черный Ануй; не слишком красивый, но очень чистый дом. Интересно, что поблизости есть пещеры, около 70 саженей длины; в них найдены кости и надписи. Также заметно изменился климат, сильные ветры, много комаров. Покинув Черный Ануй, мы надеялись в тот же день прибыть в Усть-Кан. …Дорога и пейзаж совершенно восхитительны – ковры из голубых, лиловых, желтых, розовых цветов! Е.И. чуть не плакала от радости при виде этой красоты. Любовались необычайными контурами гор, их причудливыми формами и лилово-синими оттенками…

Условия жизни самые примитивные, но люди сердечные, стараются сделать для нас все, что могут. Из-за дождей в деревне такая грязь, что добраться до Е.И.и Н.К., а также передвигаться по деревне можно только на лошади. Н.К. и Морис собирают сведения о Беловодье. Здесь все верят в эту страну, в которую можно попасть лишь после долгих странствий по степям, претерпев голод и всякие лишения; многие, кто отправился туда, больше не возвращались. Также было, что вышла женщина оттуда, очень красивая, со смуглой кожей. Все здесь говорят о Беловодье. Можно подумать, что чуть ли не со всего мира стекаются на Алтай те, кто мечтает туда попасть. Дед Атаманова, в доме которого остановились Рерихи, много лет назад ушел искать Беловодье. Судя по рассказам, они, вероятно, дошли до Монголии и там видели женщину с темной кожей, в белых одеждах, и слышали звон колоколов. Но они не смогли вынести трудностей пути и вернулись назад. Здесь также жила чудь, народ, который не пожелал подчиниться тирании белого царя и ушел под землю. Нам показывали место, засыпанное камнями, с зияющими дырами в земле, куда якобы ушла чудь в свои подземные убежища. Такая же легенда о подземном народе агарти известна гораздо южнее, в Тибете и Индии…

Опять рассказы о Беловодье. Великие люди живут там, справедливые. Много подземных ходов ведут к ним. Но мало кто видел их. Некоторые из этих людей живут в других странах, даже в Америке. Мы посылаем отсюда людей по разным направлениям, чтобы обследовать эти места, и они привозят интересные сведения. Предстоят две поездки к Белухе».

( Русский перевод опубликован в журнале Свет Огня, ноябрь, 1990.)