Художник именно тогда художник, когда показывает не плакатность, однослойность характера, а его многозначность. Е. Гущин, по-моему, умеет увидеть, что иногда и «стерильная» правильность оборачивается против самой себя.

Всегда ли, во всех ли случаях принципиален Иван Рытов? Поймал он как-то с сетью райисполкомовского инструктора, но акт не составил и сеть не отобрал. А «попадись на браконьерстве простой мужик — все бы сделал как надо. И сети бы отобрал, и акт составил, и в контору притащил».

Это он, Иван Рытов, поучает Артема Стригунова: браконьеров ловить надо «в городе, в деревне, в тайге — везде не давать им плодиться».

Это он произносит свое кредо: «Люблю злых, колючих. Наверно, потому, что сам такой»; «Надо уметь цапаться за свою идею».

Но ведь в состоянии озлобленности можно напутать, обознаться, не увидеть нравственные последствия своих поступков.

Недаром на страницах романа мы сталкиваемся с пренебрежительным невниманием лесничего к конкретному человеку, его внутреннему миру.

«Иван никогда не задумывался, как вести себя с Гаврилой Афанасьевичем. Старик да старик, какую с ним разводить дипломатию».

Нетерпимость, неумение или нежелание понять другого приводит к тому, что Рытов, в сущности, оказывается на стороне зла, способствуя тому, что Клубкова выселяют «обманом из родного дома».

И вот, оставшись один па один с Рытовым, Клубков, до этого долго искавший встречи с ним, жаждавший мести, вместо этого «судит» его «с позиций правды и справедливости».

«Как ты считаешь, правильно вы тот раз сделали? По-людски или нет? Что воду по сухому рукаву пустили? Что границу свою за мой дом передвинули? Что смухлевали?

— Правильно.

— И совесть не грызла? Ни единой минуты?

— Ни единой…»

Уверенно, не сомневаясь, возражает Рытов Клубкову, считая, что вся правда у нас, «в тишине да покое».

Категоричность Рытова в суждениях, убежденность в том, что его правда — вся правда, оказываются враждебными самой жизни.

«Она одна, правда… — говорит Клубков. — Она не может в одном каком-то месте собраться. Она везде есть. Вот как солнышко светит, его лучи всюду попадают, все живет этим светом. Всякая лесная тварь, даже малые букашки. В самое что ни на есть глухое ущелье и то солнышко заглядывает. Даже сюда, ко мне, и то попадает, ненадолго, а попадает, чтобы увидел его и обрадовался. И когда кто говорит, что вся правда у него находится, то это уже и есть неправда, несправедливость. Потому что она шибко большая, чтобы одним рукам удержать (…). Сила и правда не одно и то же. Силе всегда кажется, что правда на ее стороне. Ей и самой так кажется, и другим она приказывает так верить. А кто не верит, так того пинком по одному месту…»

Нет, не может быть доступна вся правда одному человеку, не может он считать себя единственным и непререкаемым ее обладателем. Иван Рытов, поступая по законам только своей справедливости (а она-то тоже оказывается избирательной!), ошибается, думая, что только она и соответствует истинной и необходимой правде дела.

Авторская мысль здесь серьезна и глубока. Жизнь оказывается сложнее некоторых представлений о ней. Человек тоже. Неслучайно писатель наделяет именно Клубкова по-своему знаменательными словами: «Это целая жизнь — человек…»

Нереализованная человечность оборачивается против самого Ивана Рытова. Писатель доводит повествование до большого художественного напряжения, стремясь показать, как жестоко может сложиться судьба человека, который сам в свою очередь нетерпим по отношению к другим людям.

Правда, принципиальность и человечность неразъединимы!